7 октября праздновал свой полукруглый юбилей российский чиновник №1, величайший геополитик современности, человек, поднявший Россию с колен и бросивший вызов загнивающему Западу, неоднократный победитель номинации «самый влиятельный политик года» по версии ведущих мировых изданий, etc etc. Маститые российские публицисты и аналитики не преминули по этому поводу написать множество поздравительных колонок, где многими десятками тысяч печатных знаков описали его достоинства и восхитились ярко выраженным в нем русским национальным духом.
А накануне в Сирии представителями запрещенного на территории РФ ИГИЛ были казнены двое русских пленных. Казнены, по некоторым имеющимся сведениям, предельно жестоко и люто – через сожжение заживо.
И кто скажет, что не будничной была реакция российского официоза, последовавшая еще до казни, после первых известий о пленении наших ребят? Напомню слова кремлевского пресс-секретаря Д.Пескова: «Что касается двух возможно граждан России, военнослужащих, я предлагаю ориентироваться в первую очередь на соответствующее заявление по линии Минобороны…».
Особого удивления эта предельно, как бы сказать мягче и политкорректнее, сомнительная позиция не вызвала. Не удивила, увы, и сетевая эпидемия комментариев от известных и не очень комментаторов. «Надо еще доказать, что наши», «это не кадровые военные, с государства спроса нет», «чего они туда поехали, их никто силком не тянул». Не знаю, пишут ли такую гнусь люди искренне скудоумные либо же принужденные к нечистоплотной эпистолярике жизненными обстоятельствами, например, дефицитом финансов. Так или иначе, в обоих случаях дефицит совести явно налицо.
Мы, конечно, уже видели подобное, когда российские комбатанты, причем порой с документами, свидетельствующими о текущей службе в рядах ВС РФ, оказывались в украинском плену на донбасской земле. Но в Донбассе, как известно, нас нет, поэтому наведение тени на плетень имело пусть не морально-нравственное оправдание, но какое-то минимальное логически-правовое объяснение. В Сирии же, что регулярно подчеркивается, мы воюем по приглашению тамошнего законного правительства. Так зачем же открещиваться и топить тему в маловразумительной логорее, вне зависимости, кадровые это военные или рекруты по линии ЧВК. Просто привычка такая?
Сложно отделаться от ощущения дежа вю. Ноябрь 1994 года, провальный штурм Грозного, пленные русские танкисты в ичкерийских руках – и бравый комментарий министра обороны Павла Грачева, он же, по определению шоу «Куклы», «Пабло Мерседес, прозванный так за любовь ко всему движущемуся»: «Ну, знаете, я как-то не очень интересуюсь этим вопросом, так как [российские] вооружённые силы, в принципе, не участвуют там. …Хотя я смотрю телевидение, и, вроде, пленные там захвачены и ещё кто-то. Я, единственное, знаю, что с каждой стороны — и на стороне Дудаева, и на стороне оппозиции — воюют большое количество наёмников…Если бы воевала российская армия, то, по крайней мере, одним парашютно-десантным полком можно было бы в течение двух часов решить все вопросы».
Казалось, «лихие девяностые» давно прошли, преодолены и торжественно преданы анафеме. Ан нет. И если раньше о вполне легитимной преемственности по отношению к «святым годам» свидетельствовали косвенные, пусть и масштабно-многомиллиардные факты, вроде екатеринбургского «Ельцин-центр», то на днях нынешний полуюбиляр признал ее вполне открыто. Говоря о чудовищном российском разрыве между бедными и богатыми, практически рекордном на планете, он связал его с теми самыми девяностыми и охарактеризовал как «тенденцию»: «Это не столько ошибка, сколько тенденция в развитии российской экономики и социальной сферы». То есть – некое пусть и нехорошее, но объективное явление, типа плохой погоды или холодного времени года, и отношение должно быть соответствующим – философским. Собственно, это и так уже давно секрет Полишинеля, пора бы привыкнуть, но как-то все не привыкается.
Возвращаясь к Сирии – крайне неприятное послевкусие появилось еще раньше, после гибели генерала Асапова. Нет, его как раз проводили в последний путь чрезвычайно достойно и с соответствующим информационным сопровождением. Настолько соответствующим, что в прямой причастности к его гибели вполне официально обвинили американцев. Хорошо, сказали вы это, но за этим должны последовать какие-то действия, ведь вы сами по доброй воле признали фактически акт военной агрессии со стороны США, причем на порядок более крутой, чем тягомотина с дипломатической недвижимостью. Нет, дальше следует продолжение заискиваний перед Вашингтоном и бесконечных заверений в надеждах на нормализацию отношений и готовность сделать для нее все возможное и невозможное. Бисмарк, спровоцировавший войну с Францией легкой корректурой депеши, застрелился бы от злости.
Ближневосточная политика РФ и наше участие в сирийских событиях – тема крайне неоднозначная, дискуссионная. Можно долго спорить, нужно ли было нам туда лезть, и если да, то на каком этапе и в какой форме. Тем не менее мы туда влезли и осуществляем наихудший сценарий. Российская верхушка так же, как ранее взялась торговать Донбассом, пытается торговать не принадлежащим ей достоянием - суверенитетом и народом многострадальной ближневосточной страны. И полбеды, если бы все делалось хотя бы в прагматичных национально-государственных интересах России, но нет, насколько можно судить, обтяпываются каких-то сомнительные личные и корпоративные гешефты. Опять-таки, полбеды, если бы РФ была прагматичным, но честным или хотя бы просто сильным, волевым, последовательным маклером. Но такое поведение, как российская реакция на американский обстрел базы Шайрат и на все тот же захват в плен наших ребят, делают РФ объектом презрения всех сторон, и формальных союзников, и формальных противников. Подобные вещи не остаются без последствий, и не только политических, но и, если хотите, метафизических.
И все-таки, оставим на секунду злость и желчность. Пусть наше поведение на сирийском направлении весьма спорно, есть бесспорный факт – гибель от рук изуверов-иноверцев двух русских воинов, двух героев и мучеников, вне зависимости от того, в каком статусе они попали в плен. Царство им Небесное и вечная наша память. Других эмоций, мыслей и вопросов по большому счету нет. Разве что один вопрос, глобальный и горький – «Россия, что с тобой не так?». Но потом вспоминаешь, что перед нами не Россия, а молодая четвертьвековая Российская Федерация, населенная молодой российской нацией, и вопрос автоматически отпадает.
