и глаза у нее черны,
и лицо у него как мел,
и он говорит :
я был должен,
а она ему:
как ты смел?
и он говорит,
говорит,
и об пол звенят слова
много их,
слишком много их.
и она говорит: я не просила тебя приходить,
не просила тебя воевать.
не просила тебя
убивать моих.
*
и он говорит:
помнишь, как мы играли?
помнишь, я всегда был военный,
так было правильно.
помнишь,
я хотел тебя защитить.
от всего, навсегда тебя защитить.
и она говорит:
я не просила тебя приходить.
и он говорит о любви, о большой любви,
и о том, что жить без нее не хватает силы,
значит, это все же любовь,
как ее ни зови,
под каким огнем,
каким трехэтажным
ее ни зови...
и она повторяет:
я тебя не просила.
я тебя никогда не просила.
я тебя ни о чем не просила.
*
и он говорит о любви,
о большой любви,
о своей огромной, как небо, любви,
о единственной, как небо над ним, любви,
и о том, что небо нынче над ним в крови,
и потом, сбиваясь -
о пятнах крови на камуфляже,
о дыме в легких,
о разваленном надвое доме
с колготками на трюмо,
говорит - надеялся, что пройдет само,
надеялся, что отпустит,
что сумею забыть, что с обеих сторон свои,
любимые и друзья,
не вышло
зато почти забыл, кто здесь я.
забыл, зачем я пришел сюда,
и даже
чуть тебя не забыл.
и тогда я решил:
я буду с теми,
с кем ты мне скажешь.
я буду делать, что ты мне скажешь.
как там говорят?
сорву погоны,
сниму мундир,
потому что ты важнее любой страны,
важнее любой войны...
*
и она говорит ему:
уходи.
и закрой, пожалуйста, дверь
с той стороны.
©ninquenaro
