...тяну время, чтобы не заснуть. Посмотрела это интервью, потом другое, в ботсаду. Потом квартирник, почти дослушала. Видимо, зацепило. У меня бабушка, в гармониста когда влюбилась, так ее семья в город спровадила. Было это в тридцать третьем, уже пропуска и кордоны, но ее брат красноармеец контрабандой под мешками с фуражом провез. Так она и выжила в тот год. Жила, работала, ждала. Потом к ней мой дед свататься стал. Она так рассказывала: сказала, что занята, что парень есть, что ждет его. А дед тогда тоже стал ждать. Сидел, и ждал, - а в сапоге у него финка была. Он ее бабушке показал, и сказал, что тоже ждать умеет. В процессе ожидания они немного прогуливались, - мимо загса проходили, и зашли. Там анкету заполнили, - у бабушки спросили, будет ли она фамилию менять. Бабушка вскинулась: не буду! Не сколько гонор, - а фамилию сменить, это как раствориться. Уже никто не найдет. Тут ей дед опять на голенище с финкой и показал. Поменяла. А кстати, девичья фамилия бабушки Ткаченко была. Ну на -енко и поменяла. Двух дочерей родила, одну до войны, вторую после освобождения города. Хату строили, но она так времянкой и до сих пор стоит, из глины и палок. Ну ты видел, да. Потому что после войны дед недолго прожил. Язва - у нас семейное. И не лечить ее тоже. Характер... Бабушка потом сорок лет одна жила, детей поднимала. Потом мне рассказывали, что после смерти деда к ней сватался один, но младшая дочь - мама моя, истерику устроила, на тему верности и предательства. Короче, глупость. Против детей она не пошла, и тянула лямку свою одна. А за год до смерти засобиралась, и решила на родину сьездить. В то село, откуда ее контрабандой в голодный год вывезли, и где она с тех пор никогда и не была. Потому что чего там бывать - умерли все. А брат-красноармеец в сорок первом погиб. Семейники одну старенькую в дорогу не пустили, мне наказали сопровождать. Приехали мы с бабушкой, родительский дом был кирпичный, его быстро нашли. Практически в центе села. Даже не постучалась, это все уже чужое. Почти до ночи бродили по околице, искали дом гармониста. Ну которого она ждала-ждала, да так и не дождалась. Ничего не нашли, у реки постояли, и домой поехали. В ту зиму, 15 января, она и умерла. Не старая еще, 70+. Просто усталая.
И вот слушаю гармониста. А ведь секси. Очень секси. И публика у него вон какая красивая. А только грустно это все. И песни грустные. Нельзя так жить. И ты ж погляди на это село. Опустошение, и войны не надо. Похоже на ту природу, по которой я с престарелой джульетой бродила, и не известно кого искала. Ну, теперь хоть представить могу. Лица похожи.
А села не похожи. Особенно на киевскую область. Немного подобия есть с Полтавской областью, и с галушками. У меня кстати друг оттуда, тоже фамилия на -енко, а глаза голубые, и он дальше гитары в развитии не пошел. Киевская и харьковская области - более зажиточные, и оттого более жлобские. Вообще достаток людей портит, они становятся хитрые и себе на уме. Поэтому русский дух надо хранить в простоте и бездорожии, а шарманю - то вообще отдельный разговор. Пить надо бросать. Вот Игореше этому - хулиганы в морду дали, обидели, - он и завязал. Два альбома и книжка. Или альбом и две книжки. Не суть.
Спать пора. Ну не то чтобы пора, но уже можно.
Добранич.
