Кавказ"Я вошел во вкус войны и уверен, что для человека, который привык к сильным ощущениям этого банка, мало найдется удовольствий, которые бы не показались приторными." - М.Ю. Лермонтов.
Офицерский мундир шел всем русским классикам, его носившим — от Давыдова до Солженицына. Другое дело, что никто (кроме, пожалуй, Давыдова) военной карьеры не искал и не делал. Не делал ее и Лермонтов — более того, дважды пытался уйти в отставку, да и офицером-то стал почти случайно, вылетев из Московского университета. Во «вкус войны» он войдет чуть позже.
Две полуссылки-полукомандировки Лермонтова на Кавказ принято разделять с точки зрения содержания и смыслов. Во время первой поэт до передовой не доехал, зато впитывал впечатления, копил идеи для «Героя нашего времени». Влюбился в Кавказ, ставший для него настоящим местом силы.
Во время второй — больше воевал, ибо Николай I категорически велел поручика Лермонтова с линии фронта не отпускать. Воевал он, собственно, довольно недолго, по сути — всего несколько летних и осенних месяцев 1840 года — зато с исключительной храбростью.
"Раз — это было
под Гихами,
Мы проходили темный лес;
Огнем дыша, пылал над нами
Лазурно-яркий свод небес.
Нам был обещан бой жестокий.
Из гор Ичкерии далекой
Уже в Чечню на братний зов
Толпы стекались удальцов.
Над допотопными лесами
Мелькали маяки кругом;
И дым их то вился столпом,
То расстилался облаками;
И оживилися леса;
Скликались дико голоса
Под их зелеными шатрами.
Едва лишь выбрался обоз
В поляну, дело началось..."
М.Ю.Лермонтов, "Валери́к", 1840 г.
Этот инфантильный, вспыльчивый и крайне честолюбивый молодой человек проявил себя на Кавказе исключительно с положительной стороны. Он был храбр, не терял голову в бою и ревниво следил за состоянием подконтрольного ему подразделения. А руководил он ни кем-нибудь, а пластунами, по сути и являвшимися первыми официальными спецназовцами в российской истории.
«Лермонтовский спецназ» (ведомая им команда переодетых в черкески добровольцев, лихачивших по чеченским тылам) — скорее поэтический анахронизм нашего времени. Но личное мужество поэта для современников было бесспорно — включая начальство. Его дважды представляли к орденам, и дважды несгибаемый Николай ветировал прошения.
Если в «Герое нашего времени» кавказская война — хоть и ключевой, но всё же фон, удачно оттеняющий фигуру Печорина, то написанный позже «Валерик» — репортерски точное описание знаменитого боя, настоящая фронтовая документалистика (хоть и начинается со слов «Я к вам пишу случайно; право//Не знаю как и для чего.//Я потерял уж это право.//И что скажу вам?— ничего!»).
Кровь загорелася в груди!
Все офицеры впереди…
Верхом помчался на завалы.
Кто не успел спрыгнуть с коня…
Ура — и смолкло.— Вон кинжалы,
В приклады!— и пошла резня.
И два часа в струях потока.
Бой длился. Резались жестоко.
Как звери, молча, с грудью грудь,
Ручей телами запрудили.
Хотел воды я зачерпнуть…
(И зной и битва утомили.
Меня), но мутная волна.
Была тепла, была красна.
(с)